… Проснувшись утром, я увидел, что солнце уже поднялось над лесом и тёплое, чистое утро встаёт над горой. Порадовавшись очередному погожему деньку, мы быстро позавтракали и поехали в знаменитый цистерцианский монастырь Маульброн, основанный, как говорят исторические хроники, в 1140 году и достроенный окончательно только к 1500 году.
Жаркое солнце и синее небо повисло над нами, когда, наш «Фордик», в бесконечном и бессчётном потоке машин нёсся на северо-восток, оставляя позади и долину Рейна, и долину его большого притока Некара на котором, совсем недалеко от автострады, стоит университетский городок Гейдельберг.
Городок Маульброн описал в своей книге, «Игра в бисер» немецкий писатель Герман Гессе, рисуя его как обитель монахов – мудрецов - членов интеллектуального ордена игроков в бисер - чьей основной задачей было отыскание и хранение вечных истин, в этом неспокойном меняющемся мире.
… Монастырь Маульброн открылся неожиданно внизу, под горкой, с серыми, крепостными стенами, двуглавой надвратной башней с обширным садом на рукотворных террасах, окружённый крестьянскими домами.
Оставив машину вне монастыря, пройдя через большие ворота – башню, прошли внутри стен, где была большая, мощёная камнем площадь, залитая жаркими солнечными лучами.
Высокие, до пяти этажей, традиционной немецкой постройки дома по краю площади – это гостиницы для гостей и непосвящённых посетителей. Тут же ратуша, магазинчики, кафе, киоски с книгами и монастырской «экзотикой».
В одном из них, – ретроспектива книг Германа Гессе, его фотографии разных форматов и в разном возрасте. Вот на фото, молодое ещё, гордое лицо мечтателя – романтика. А на другой картинке то же лицо, но постаревшее, ставшее строго – сердитым от всего пережитого и передуманного. Личная судьба Германа Гессе, полна трагических событий и разочарований и всё это отразилось в переформировании его лица.
О нём с полным основанием можно повторить известный афоризм: «Лицо – это зеркало души». Старея, мы невольно проявляем таившееся, скрывавшееся в нас начало.
У одних лица становятся злее, безобразнее, расплываются в бесформенную маску. У других, наоборот, лица наполняются светом доброты, покоя и примирения. И наша душевная суть, проявляется со временем всё резче. У Гессе, на мой взгляд, это проявилось в сторону озлобления, усыхания добрых порывов - это часто бывает с романтиками.
… Войдя под своды монастыря, стоящего в правом углу площади, где жили когда то до ста монахов, мы попали в мир тишины, сумрака, прохлады и покоя.
Сюда не проникала ни солнечная жара на площади, ни суета и болтовня в кафе и магазинчиках снаружи. Замечательно, что в монастыре совсем нет служителей, которые в обычных музеях отвлекают внимание своим сонно усталым, равнодушно – ленивым видом.
Здесь остаётесь только вы и это каменное, мрачно – спокойное великолепие прошлого. Каменные стены и гулкие переходы, искусно – резные деревянные алтари и вокруг, сиденья для монастырской братии чёрные и матовые от времени, потолки и полустёршиеся картинки – фрески на стенах и стрельчатых потолках, простота планировки и каменная тяжесть, как отражение каменного незыблемого однообразия монашеской жизни.
Сложность религиозных понятий и вдохновенная лёгкость прозрений, была скрыта под серыми и чёрными рясами, под тёмными капюшонами – наголовниками, в сердцах и умах множества поколений монахов, живших здесь добровольной коммуной, но умиравших поодиночке, как это бывает и с простыми людьми.
Внутри монастырских стен и крыш, зелёный, квадратной формы садик с одиноким деревом посередине, подле журчащего фонтана в котором монахи перед совместной трапезой, споласкивали руки.
Вода в нём прозрачная и холодная льётся с тихим плеском и звоном капель вот уже несколько столетий; и так же «лилась» жизнь монахов в монастыре – день за днём, год за годом: волнующаяся молодость, гордая зрелость, грустная старость, печальная, всегда неожиданная смерть.
К сожалению, кельи монастыря закрыты, и я не мог увидеть детали и бытовые подробности поучительной для всех монастырской жизни. Вспомнилась почему – то Оптинская пустынь, жизнь старцев в почёте и преклонении, толпы ежедневных паломников, атмосфера молитвенности и ожидания чуда.
И рядом скиты, в которых с утра до вечера, иногда и ночью коленопреклонённые молитвы, одиночество, привыкание к вечности, озарения внезапного понимания жизни как мига, искорки бытия в необозримых пространствах космоса, в котором пребывает Бог!
… Закрытые двери келий притягивали взгляд и захотелось попасть туда, в монашескую жизнь личную и внутреннюю, в атмосферу молитвенной надежды, отошедшей в прошлое и оставившей после себя эти молчаливые стены, тень внутреннего дворика, очарования и разочарования, гул монастырского колокола, медленное физическое угасание…
Вспомнился Алёша Карамазов, так выпукло описанный Достоевским в романе «Братья Карамазовы», его походы в привычный монастырь к старцу Зосиме и «побеги» назад, в яростный, но прекрасный мир живых людей.
Здесь в Маульброне всё было, наверное, иначе: звон колокола заменяющего часы, общие службы в холодной монастырской церкви, монотонное бормотание молитвы, бессонные ночи в келье, долгие размышления о трагическом смысле жизни, необоримая дремота по утрам, длинные дни заполненные молитвами и исполнением ритуалов…
Мне после таких раздумий, вдруг показалось странным, что монастырь, как «дом Бога» умер, а существует только как «музей Бога».
«А куда подевались монахи?» – спрашивал я себя. И вспомнил Валаамский монастырь, пока робкое, тихое возрождение живого монашества, - больше строительное «послушание», чем молитва и размышления.
Сегодня, в России идёт постепенный приток в русские возрождённые монастыри молодых, страждущих смысла и встречи с Богом, новых Алёш Карамазовых…
В России, заканчивается время нравственной разрухи и потому, понятно стремление лучших отдать, посвятить свои силы и жизнь Богу.
Здесь, в Германии всё иначе: благополучие, состоятельность, мещанство при воспитанной с детства самодисциплине в делании дела, в зарабатыванию денег.
Всё это не оставляет времени, для «праздных» рассуждений и мечтаний об «отвлечённых» вещах.
Может быть потому и «умер» монастырь Маульброн; может быть потому и разрушился орден искателей тонких и глубоких истин – игры в «бисер»; может быть поэтому, на лице стареющего романтика Германа Гессе и проявился этот мрачный пессимизм?
Время подходило к вечеру, когда мы усталые и немного грустные, сели в свою машину и отправились назад, в наш затерянный среди лесов, маленький и уютный кемпинг…
По пути остановились около большого «Лидла» - магазина дешёвых товаров, набрали себе продуктов на два дня, всего за двадцать евро.
Я ходил по магазину, разглядывая множество товаров на витринах и на столах – холодильниках и думал о том, как переменилась наша жизнь за последние сто, даже за пятьдесят лет сделавшись материально богаче, рациональней, проще, но и бессмысленней и монотонней, когда люди привычно прячутся в суете буден, как за ширмой, прикрывающей мрачную развязку.
И ведь все эти магазины, магазинчики, дешёвые распродажи, кафе, рестораны – всё это для тела. А где же «продукты и промтовары» для души, где лекарства от страданий жизни, от бессмысленного бытия?
Об этом, я продолжал думать всю долгую дорогу домой, а когда приехали, то быстро собрался и ушёл в лес…
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal
Владимир Кабаков,
Лондон, Великобритания
Владимир Кабаков – родился 1946г. Иркутск.
В 16 лет пошел работать на стройку. С 17 лет стал ездить в дальние командировки по Восточной Сибири. В 19 лет призван в армию во Владивосток на остров Русский. Закончил службу в 1968 году, работал в Иркутском Университете, учебным мастером. Поступил в Университет, но ушел с первого курса, так как понял, что радиофизика не моё. Учился в Университете Марксизма-Ленинизма, занимаясь философией и социологией, удовлетворяя свою страсть. Потом работал слесарем, плотником, стропальщиком, бетонщиком. В 1977 году уехал на Бам, где работал на сейсмостанции в поселке Тоннельный. С 1979 года выехал в европейскую часть России и стал интерьерщиком. В 1984 году написал свой первый сценарий документального фильма «Глухариная песня»(http://www.tvmuseum.ru/card.asp?ob_no=3335), который был поставлен на Иркутской студии телефильмов. В течении нескольких лет работал внештатным корреспондентом молодежной редакции Иркутского телевидения. Чуть раньше начал писать рассказы и повести о тайге, о природе и человеке. 1988 году поселился в Ленинграде (Санкт-Петербурге). Там-же стал тренером в общественнo-подростковом клубе «Березка», продолжая работать в интерьерной фирме. В 1990 году стал штатным тренером, а в 1993 году директором подросткового клуба «Березка». За время работы в клубе начал печататься в сборниках русских литераторах. В 1998 издал книгу рассказов «Говорят медведи не кусаются». В том же году уехал в Англию, где жила семья: жена-англичанка и двое детей. Долгое время сидел без работы, затем работал уборщиком. За это время написал много пьес, рассказов, повестей, в общей сложности около 10 книг. Собираюсь издавать их в Санкт-Петербурге и в Сибири.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Борьба с тьмой - Антон Мы часто ищем врагов снаружи и вовне, но в себе увдеть не можем через самооправдание. Так обманываемся сами, и обманываем других. Мы поступаем, как волки, напавшие на овец и несущие раззор, не понимая, что нападаем то на собственные Души, и Души своих ближних. Потому и говорил Христос, что ближние ваши - врагами будут.
Архимандрит Даниил (Сарычев) - Девятова Светлана 8 сентября 2006 года в 22 часа 45 минут мирно отошел ко Господу старец Даниил, старейший насельник московского Донского монастыря архимандрит Даниил (Сарычев).
В конце апреля 2006 года мне посчастливилось встретиться с архимандритом Даниилом. (К старцу Даниилу уже почти никого не пускали, после болезни он был очень слаб.) К весне 2006 года книга о православных старцах уже была сдана в московское издательство «Артос-Медиа», мы приступили к работе над второй частью о православных старицах. Рассказывая о схимонахине Любови, мы планировали упомянуть и о том, что блаженная старица Любовь в 1995 году встречалась с архимандритом Даниилом, хотелось немного рассказать и самом старце Данииле. Отцу Дмитрию Шпанько удалось договориться о встрече, но в самый последний момент встречу отменили, но дозвониться до меня и сообщить об этом не смогли, поэтому 30 апреля я приехала в монастырь (заранее), но в назначенный час никого не встретила. Я долго молилась у раки Святителя Тихона, и уверена, что именно по молитвам святого, спустя 2 часа попала в келью старца Даниила, где, по милости Божией, удостоилась получить благословение великого старца, и разделить праздничную трапезу с ним и его духовными чадами.
Нужно признаться, что за три дня до этого, во время обострения язвенной болезни, я не могла вообще принимать пишу, укрепляла себя лишь святой водой, просфорой, да монастырскими сухариками. Старец Даниил благословил есть вместе со всеми, по послушанию съела всё и исцелилась. (В тот день вечером я ждала очередного приступа боли, но всё прошло, на утро я могла уже кушать всё спокойно.) Слава Богу, за всё!
Вечером 21 сентября 2006 года, когда очерк о старце Данииле был в основном готов, внезапно наступило полное изнеможение - долго молилась лёжа, когда силы начали возвращаться, встала, подошла к шкафу с иконами и ощутила благоухание. Благоухала в правом нижнем углу бумажная икона Донской Божией Матери, купленная примерно в конце1991- начале 1992 года в Донском монастыре. (На обратной стороне иконы было написано –«400 лет основания Свято-Донского Ставропигиального монастыря (1591-1991г.г.)». Эта бумажная икона и Курская-Коренная икона Божией Матери «Знамение» (которую мне удалось в своё время приложить к чудотворной иконе), чудом уцелели во время пожара в 1995 году, когда от зажжённой свечи сгорели у меня дома на полке даже иконы приклеенные к деревянной основе. Взглянув на обратную сторону иконы, я вспомнила, как пятнадцать лет назад впервые пришла в Донской монастырь и подошла, как и все верующие, находящиеся около храма, к старцу Даниилу, который только что вышел из храма (в это время многие верующие устремились к нему и стали просить благословения). Благодарю Господа, что удостоилась встретиться со старцем Данилом вновь весной 2006 года.
